1. Вадим Курылёв: Седая кровь Ингерманландия (Ингрия-Инфо: Информационный проект, 2006, 29 июня)

- Вадим, как родилась идея написать альбом «Ингерманландия»?  Что связывает Вас с Ингрией?
- Я несколько лет вынашивал план создания этого альбома. Наконец, набралось достаточное количество песен, которые могли объединиться под названием «Ингерманландия». В 90-е годы я заинтересовался историей края до возникновения Санкт-Петербурга и открыл для себя трагичную историю Ингрии и народов, населяющих ее. Я очень люблю Петербург, но назвать его чисто русским городом можно лишь с натяжкой. Учитывая то, что и сама местность эта всего три века назад к России не относилась, можно говорить о колонизации Ингерманландии Российской Империей.

В то же время Санкт-Петербург, который пробыл более двух веков  столицей государства, является, безусловно, неотъемлемой частью  России. Ингерманландия же стала явлением виртуальным – и коренные жители есть, и земля есть, даже язык и культура худо-бедно сохранились,  а самой страны нет – Российская империя поглотила ее с потрохами. Неоднозначность этого положения земли инкере меня, как художника, очень привлекла, да и сам Петербург – город туманов и призраков – казалось, всегда скрывал какую-то важную тайну.

Этой тайной и оказалась Ингерманландия – страна, которая географически осталась здесь же, но словно переместилась в параллельное пространство. Увидеть ее, как Шамбалу, дано не каждому, а только достигшему определенных духовных высот. Примерно в таких фантастических тонах из холодных невских туманов явилась мне фабула будущего альбома.

Национальных финно-угорских корней у меня нет – немцы в роду есть, поляки, ну и, конечно, русские, а финнов нет.  Конечно я, как творческий индивидуум - плод русской культуры и немного, как рок-музыкант – англо-американской. Правда, мне довелось служить в погранвойсках в Карелии, я изъездил вдоль и поперек эту чудесную страну от Выборга до Мурманска и немного знаком с культурой карелов.

«Калевалу» я читал еще в молодости, а позже заинтересовался карело-финской этнической музыкой. Но все это в «Ингерманландии» практически не отразилось, а если и присутствует, то лишь косвенно. В принципе, подобные прямые привязки к истории мною и не планировались. Ингерманландия для меня в первую очередь  художественный антиглобалистский символ.

Кроме того, я считаю огромной несправедливостью замалчивание истории родного края. В Петербурге принято считать, что 300 лет назад здесь просто ничего не было. Даже хорошо образованные люди, как правило, в большинстве своем думают, что Петербург построен на болоте и костях пригнанных сюда коломенских крестьян. О том, что он стоит еще и на костях народов инкере и водь, писать не принято. В городе, называющем себя «культурной столицей» ни в одном книжном магазине вы не найдете ничего об истории Ингерманландии.

Зато теперь в музыкальных магазинах, в отделах «русский рок», можно найти альбом с таким названием! :-)

- Чувствуете ли Вы успех этого альбома и песни «Ингерманландия»?
- На сегодняшний день я считаю этот альбом своим лучшим достижением, однако, находясь в андеграунде, трудно говорить об успехе. Мы играем с «Электрическими Партизанами» в клубах для небольшого количества понимающих слушателей. Но должен сказать, что песня «Ингерманландия» на наших концертах приветствуется слушателями очень хорошо – и не только в Петербурге, но и в Москве. Могу даже с некоторой гордостью утверждать, что те люди, что ходят на наши концерты, узнали об Ингерманландии именно из нашей песни.

- Много ли среди поклонников Вашего творчества «ингерманландцев» - тех, кому понравился именно этот альбом и композиция?
- Альбом этот молодежь приняла очень хорошо – «припанкованные» ритмы, мрачноватая романтика, готический сюрреализм текстов, руна Ингуз на обложке и загадочное название  - я бы сам такой диск купил с удовольствиемJ Московские друзья сделали мне в подарок майку с флагом Ингерманландии на груди.

- Изменилось ли что-то в Вашей душе после записи данного альбома?
- Вы знаете, все самое главное в душе художника происходит во время создания произведения. После – уже лишь отзвук. Признание или не признание – дело десятое, главное то, что ты чувствуешь, когда творишь. Конечно, после этой работы Ингерманландия, как художественная, так и реальная, стала частью меня навсегда.

- Насколько тесно Вы ощущаете связи с Ингрией? Увлекаетесь ли Вы краеведением?
- Я бывал во многих городах России в краеведческих музеях и всегда поражался тому, что даже маленькие города изучают и знают историю своего края на многие века и тысячелетия назад, в Петербурге же никто ничего толком не может сказать о том, что здесь было до Петра I. Ну, есть монумент «Ниеншенц», да и тот в честь того же Петра только и воздвигнут – он  там, дескать, принял решение строить новую столицу. И всё. О том, что в Ингерманландии было даже регуляное почтовое сообщение с Европой, когда в России об этом еще и не мечтали – никто не знает.

Вообще-то в краеведении я полный профан, хотя мне все это интересно. Связь с Ингрией у меня скорее метафизическая. Одно из моих любимых мест в городе – Летний сад. Когда я жил в центре я в нем регулярно бывал и сочинял стихи - меня там посещало вдохновение. Потом оказалось, что на месте Летнего сада раньше была ижорская деревня.

- Как вы относитесь к сторонникам возрождения культурных традиций Ингерманландии?
- Очень положительно! Как же еще? 

- Каковы Ваши «проингерманландские» творческие планы? Нет ли мыслей организовать клуб Фанов «Ингерманландии»?
- Нет, для нас это слишком шикарно – организовать Фан-клуб для одного отдельно взятого альбома. Однако мы бы приветствовали, если бы на наших концертах распространялись брошюры и журналы по истории и сегодняшним проблемам Ингерманландии.

- Если бы в Петербурге был клуб, созданный сторонниками идей Ингрии, стали бы Вы постоянным гостем?
- Пока я не очень ясно себе представляю, что именно за идеи будет проповедовать такой клуб – если ничего, идущего вразрез с моими личными идеями, то посещал бы этот клуб с удовольствием.

- Будете ли Вы участвовать в каких-либо фестивалях (фольклорных, рок), о каких предстоящих концертах хотели бы рассказать?
- Сейчас, собственно, закончился концертный сезон и «Электрических Партизан» можно будет увидеть этим летом только на фестивалях «Окна Открой» в Петербурге 1 июля и «Эммаус-2006» в Тверской области 22-23 июля.

Беседовал Александр Вертячих, независимый журналист

Ссылка (не работает) : http://www.ingria.info/?analitic&news_action=show_news&news_id=2911  

2. Вадим Курылёв: (Второе интервью для  «Ингрии.Инфо») («Ингрия: Информационный проект», 2006, 27 сентября)

Летнее интервью с автором гимна современной Ингрии, музыкантом и композитором Вадимом Курылёвым, вызвало большой интерес читающей публики. Действительно, композиция «Седая кровь Ингерманландия» стала популярной далеко за пределами ее исторической родины. Сразу было ясно: автор песни не просто «зацепился» за красивое словцо, а выносил замысел – можно сказать, выстрадал. Сегодня мы предлагаем второе интервью с музыкантом и мыслителем Вадимом Курылёвым.

Наша справка. Вадим Курылёв - в прошлом басист и гитарист группы ДДТ, а ныне исполнитель собственных песен. Проект Курылёва - группа "Электрические Партизаны". В нее входит ещё один легендарный музыкант - бывший барабанщик "АЛИСЫ" Михаил Нефёдов. На протяжении своей работы в ДДТ (1986-2002) Вадим Курылёв записывал альбомы собственных песен, оставаясь некоммерческим исполнителем. Первый шаг к широкому слушателю произошёл в 2001 году, когда радиостанция "Наше Радио" взяла в ротацию песню "Харакири" с альбома "Дождаться Годо"(2001). Это был последний альбом Вадима, записанный ещё параллельно с работой в ДДТ. Следующий альбом, "Эквилибриум"(2003), был записан уже после ухода Вадима из легендарной группы и при участии барабанщика Михаила Нефёдова. В 2005 году вышел легендарный альбом группы - ИНГЕРМАНЛАНДИЯ.

- Как Вы считаете, разумно ли сейчас говорить о возрождении ингерманландской идеи? Эта тема хоть сколько-нибудь популярна в среде молодых и активных людей, Ваших почитателей?

- Для начала людям надо лучше узнать историю края. Большинство, когда слышат слово «Ингерманландия», переспрашивают «что-что?» В молодежных кругах эта тема интересна пока на уровне прикола – несуществующая ныне страна, призрак которой молчаливо стоит над городом. Есть тут некий «фэнтезийный» мотив, но никто не понимает, в чем реальная  сегодняшняя суть идеи.

Я могу ошибаться, но, по-моему, даже вопрос о создании национального округа в Ингрии не ставился с 1918 года. Может быть, с этого и надо начинать? Хотя, конечно, идея сразу обрастет бюрократией и функционерами, но зато возникнет фундамент, база. Мне кажется, что ингерманландской идее сейчас не хватает, как бы, официальной «точки опоры».

- Чувствуется ли в современном обществе недостаток пассионарной идеи?

- В современном обществе чувствуется недостаток Идеи вообще – какой бы то ни было.  Идей-то, вроде бы, много, но обществу они не нужны. Не интересны. В нашей стране это вполне объяснимо: много лет некая «Великая Идея» прививалась насильно, и теперь общество наслаждается безыдейностью. Правящим кругам это выгодно: безыдейность служит «свободозаменителем». Очень трудно сейчас предложить такую идею, в которую поверят. Остро чувствуется  недостаток веры. Не в церковно-религиозном смысле, а в социально-духовном – веры нет ни в какую идею. Есть вера в Бога, который на небе, и в деньги, которые на земле. Больше -  никаких вариантов.

- Не слишком ли скучна современная жизнь в стиле «дом-работа-супермаркет-дом» по сравнению с эпохой Ленинградского рок-клуба, конца 80-х – начала 90-х?

- Видимо, я не живу современной жизнью: на работу не хожу, в супермаркет тожеJ Мне не скучно и теперь, и я отнюдь не стремлюсь в прошлое. Эпоха Рок-клуба была большой иллюзией, трагичной иллюзией – она покорежила много жизней тем,  кто в нее поверил. Можно сказать, что это была революция. А революция без жертв, как известно – ложь. Но, даже, если кому-то скучно сейчас, хочу заметить, что делать революцию от скуки – неверно. Ее надо делать от большой Любви!

- Что из того времени Вам хотелось бы привнести в сегодняшний день?

- Ничего, ей-Богу! Разве только хотелось бы быть помоложе, чем теперь, хотя и это не обязательно. Нет у меня ностальгии по тем временам. Наоборот, мне не нравится. как я жил раньше, сейчас я построил бы свою жизнь по-другому. Находясь внутри той эпохи, я ведь не видел ее идеализированно, как сейчас принято воспринимать то время. Там было и много неприятного. То, что подземный пласт культуры вырвался на поверхность – это да, это была встряска глобального масштаба – и не только для нашей страны. Это было круто.

Но что произошло после? Классическая ошибка  бунтовщиков-романтиков: главное сделать революцию, а там видно будет. Когда что-то разрушаешь, надо уже знать, что будешь на этом месте строить - а тогда никто ничего толком не знал. В результате получилось, что на фоне смены государственного строя рок-движением просто расчистили место для тупого шоу-бизнеса. Весь этот рок-бунт – да его просто цинично использовали и похоронили, как испорченный атомный реактор. Сейчас поверхность забетонирована заново, с учетом прошлых ошибок – теперь ее пробить еще сложнее. Но процесс уже не остановить. Однажды это все рванет гораздо сильнее, чем в 80-х.

- Есть ли, по-вашему, в современном питерском обществе тяга к новациям и революционным изменениям в разных сферах жизни, или все погрязли в «потреблятстве» (дословный перевод термина «consumerism»)?

- Какое хорошее слово!:) Думаю, тяга к изменениям есть, но она пока несколько не туда направлена. Плохо то, что практически нет стремления к революционным переменам у интеллигенции. Вообще сейчас быть интеллигентом – не модно. А уж революционным интеллигентом – практически немыслимо. А без интеллигенции революция невозможна – как ни крути. Возможен лишь бунт. Но бунт – это с тихий ное восстание. Потому, добравшись до  винного погреба, он обычно захлебывается. Интеллигенция же сейчас – самый бесправный и забитый класс. Ее или загоняют в бизнес или вынуждают, образно говоря, «идти в шофера».  Так что, в «потреблядстве» многие погрязли не по своей воле, а потому, что выбора нет.

- В чем, по-вашему, основная причина «кризиса революции»?

- Нет ярких интеллектуальных лидеров в оппозиции. Кто сейчас призывает к революционным переменам? Те, кто только отпугнуть народ могут – кто за ними пойдет? Политическая же интеллигенция настолько буржуазна, что никакой речи о революционных изменениях быть не может. У пенсионеров есть тяга – но сил нет. А молодежи свойственно тянуться к экстриму или к экстремизму. Кто прыгает с парашютом, а кто – идет в НБП. Но это - ни то, ни другое - ни к чему не приведет, ни к каким переменам. Потому что тяга эта не к переменам, а собственно к экстриму.

- Какие слои петербургского и ингерманландского общества могут стать проводниками свежих идей? Молодежь, люди 30-40 лет, более старшее поколение?

- Люди уже состоявшиеся, но еще активные, то есть: 30-40 лет. Молодежь сейчас слишком увлекается сказками. Мне кажется, сейчас это нарочно делается во всех развитых странах: подсаживают молодых на компьютерные игры и фэнтези-культуру, чтобы легче было ими управлять. Когда-то так же целое поколение хиппи-революционеров подсадили на героин. Революция 60-х на этом закончилась.

- Чего Вы ожидаете от ближайшего будущего в творческом смысле? Появятся ли новые явления в петербургской рок-культуре и музыкальной культуре в целом?

- Не знаю, что там появится. Вот однажды появилась, например, группа «Ленинград». По этому поводу я пребываю в шоке уже несколько лет. Петербургская культура породила такое чудовище! А основал группу питерский художник. Какой венец трехвековой культурной жизни города! Можно сказать – терновый венец. По-моему Петербург, как культурная достопримечательность на окраине Московской губернии,  уже себя изжил окончательно. Давайте, правда, делать Ижорский национальный округ (ИНО)J, а то уже страшно подумать, что здесь может еще появиться!

- Что это может дать, каковы, на Ваш взгляд, наиболее перспективные направления в культурном развитии (музыке, кино, театре, Интернете)?

- Мне кажется, что театр сейчас интересен. Кино некоторым образом зашло в тупик оттого, что слишком много технических возможностей и слишком много делается там денег – нашим киношникам уже не до культурного развития. В театре больше пространства для мысли, а значит больше искусства. Хотя многие театры тоже опошлились окончательно, но не все – слава Богу!

Интернет – видимо это еще самое начало целого комплекса новых направлений во всех сферах общественной жизни, и в искусстве, конечно. Музыка хорошая есть тоже. Сейчас много стало приезжать интересных западных музыкантов в Петербург - благодаря таким клубам, как Платформа, например.  А это очень важно – мы должны соприкасаться впрямую с лучшими образцами прогрессивной мировой культуры во всех ее жанрах. Тогда у нас есть шанс дать миру еще что-то ценное кроме Мариинского театра и группы «Ленинград»J

- Ваши ближайшие творческие планы.

- Сейчас мы заканчиваем работу над новым альбомом, возможно, будет презентация в виде концертов группы «Электрические Партизаны» в Петербурге и в Москве. В основном же я сейчас предпочитаю выступать с акустическими концертами и готовлю к записи сольный акустический альбом.

Беседовал Александр Вертячих , независимый журналист

Ссылка: http://ingria.info/?interview&news_action=show_news&news_id=3054